- Личный сайт библиофила
- Жизнь библиофила
- Время собирать камни
Время собирать камни
Михаил Сеславинский. Мой друг Осип Мандельштам: Избранная иллюстрированная библиография и автографы. – М.: Бослен, 2016. – 304 с.: ил. – 2000 экз.
Благо ли для страны, когда власти предержащие неравнодушны к искусству (не борются с ним или покровительствуют, а выступают его субъектами, служат не только народу, но и музам)? Вопрос дискуссионный и отнюдь не праздный. Вспомним хоть прихожанина храма Мельпомены Нерона – чего стоил римлянам его актёрский бенефис? Возьмём пример из новейшей истории – драматург Вацлав Гавел был избран президентом Чехословакии, но словаки не стали ждать антракта и отделились.
Широк русский человек, вот и отечественные политики кроме амбиций общественных реализуют ещё и свой творческий потенциал. Президентский помощник Сурков пишет тексты для рок-музыкантов и постмодернистскую беллетристику, министр экономического развития Улюкаев опубликовал в «Знамени» поэтическую подборку с прогремевшими стихами о рубле, а нон-фикшен и исторические романы министра культуры Мединского возглавляют рейтинги продаж книжных магазинов.
Читательский суд, как известно, строг, пристрастен да ещё и скор на расправу: высокопоставленным авторам зачастую достаётся не за то, что они проигрывают Флоберу в стиле или злоупотребляют глагольными рифмами, а за партийную ангажированность и служебные промахи. Но тут ничего не поделаешь: и литературовед, бывает, путает графомана с гением.
Случай Михаила Сеславинского – особый. И уверенно добавим: счастливый. Должность у него хоть и ответственная, но уж точно не расстрельная. Руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям – это не глава Центризбиркома, он не курирует сельское хозяйство и не занимается «социалкой».
СМИ – область ответственная, жизненно необходимая и бюджетникам, и креативному классу, но, как и климат, какая есть, глупо на неё жаловаться, тут в принципе на всех не угодишь. Не читаешь до обеда российские газеты – сиди сутками в интернете, не хочешь «Вести недели» – смотри Познера, не нравится про «ментов» и экстрасенсов – знакомься с «Культурой» или экранизациями по «России-1». И, к слову, радио и спутниковые тарелки у нас не глушат.
Но ведь и отдушина у Сеславинского безукоризненная: редкий мракобес попрекнёт госчиновника библиофилией – книжные костры, к счастью, отгорели.
Политик со стажем, Сеславинский и в книжном сообществе отнюдь не новичок, не статусный дилетант, а признанный ветеран библиофильского дела. Книга для него, как и для всякого коллекционера, не только предмет культа, фетиш, желанный трофей, но и испытанная форма досуга,и один из способов познания мира, и, наконец, основа инструментария учёного-историка (Сеславинский – кандидат наук).
Иные к хобби относятся ревниво: как скупые рыцари, чахнут над нажитыми сокровищами, допуская к ним только ценителей-профессионалов и душеприказчиков. Михаила Сеславинского подобные фобии явно не одолевают – он деятельный популяризатор своего увлечения и не единожды выступал составителем тематических изданий.
Новая работа посвящена Осипу Мандельштаму, 125-летие которого недавно отмечалось всей страной. Несмотря на заголовок – «Мой друг…», автор избежал панибратского ревизионизма или адвокатского стремления опровергнуть домыслы других исследователей. Перед читателем не ритуальный венок поэту, не инкрустированный альбом для презентаций на раутах, не избранное из стенограмм заседаний оргкомитета по юбилейным мероприятиям.
Если скептик представляет итог изысканий книголюба как стиснутую обложкой цвета хаки кипу библиотечных формуляров, то впору выдохнуть: ничего подобного, навыки месье Шампольона и дешифратор «Энигма» не потребуются – интеллигентская закваска автора исключает и разговор с читателем на бюрократическом пиджине, и стилевое соперничество с героем книги.
Сеславинский выступает основоположником жанра иллюстрированной библиографии. Термин новый, кто знает, придётся ли он по вкусу коллегам-книжникам. Во всяком случае, при ставке на визуализацию все каноны автором соблюдены. Получилась крепкая «документалка» без седативной наукообразности, ладно оформленная (не глянцевый кич или сановный ампир), с трогательной шёлковой закладкой (ляссе – как их называют профессионалы), привитая от ценового бешенства.
Книга вся состоит из символов, несмотря на то что герой – акмеист. Для тех, кто не вглядывается в книжные форзацы: зря. У Сеславинского и они несут смысловую нагрузку, заполнены не арабесками, а рецензиями на первые сборники Мандельштама, ещё только вступавшего на порог стихотворного олимпа, – неоднократно упоминается дебютный «Камень». Второй пункт теста на внимательность – титульный лист. Не спешите, знаменитой фамилией и отсылкой к юбилею важная информация не исчерпывается. Здесь, возможно, ключ и к автору, и к его произведению – стихотворный девиз-посвящение, принадлежащий перу Михаила Сеславинского:
О, «Камень», «Tristia», «Шары» и «Два трамвая»,
«Вторая книга», «Марка», «Кухня» бытия.
Я воздух мандельштамовский вдыхаю,
Внимая шуму от его ручья.
Этот «список кораблей» лучше всякой аннотации говорит о предстоящем чтении.
В мемуарном эссе, открывающем книгу, Сеславинский рассказывает о своём знакомстве с Мандельштамом: началось всё осенью 1982 года в городе Горьком. Среди прочих любопытных биографических эпизодов есть и история зарождения библиофильского чувства к наследию поэта: «Я рос в типичной советской семье провинциальной интеллигенции. В трёхкомнатной квартире – шесть книжных шкафов; в подарок на день рождения – книги от папы с обязательной дарственной надписью на форзаце. Но сборник Мандельштама у нас в доме отсутствовал. Что же делать?» У юного книгочея ответ на один из вечных русских вопросов нашёлся в филиале областной библиотеки. «В читальном зале я погружался в комплекты «Золотого Руна», «Весов», «Мира искусства» и, конечно же, «Аполлона», который впервые и познакомил меня со стихами Осипа Эмильевича», – вспоминает Сеславинский.
Листая страницы, попадаешь в перформанс, но здесь не герметичная «ярмарка тщеславия» непризнанных гениев, а воссозданный мир Серебряного века, где звучит голос не только Мандельштама, но и его соседей по Парнасу – Ахматовой, Балтрушайтиса, Городецкого и др. Альманахи, сборники, журналы, газеты и автографы из собрания автора – путеводители по этому заповеднику культуры. Здесь лирика Мандельштама становится зримой, силуэты стихов развешаны как картины, вензеля автографов подобны нотам, а выдвинутые каталожные ящички напоминают музыкальные шкатулки.
Сеславинский довёл число экспонируемых артефактов до заветной цифры 125. И конечно, читатель увидит все три издания «Камня» – первой книжки поэта, которая, как поясняет Сеславинский, «не только крайне высоко ценится собирателями поэзии Серебряного века, но и является гордостью любого крупного книго- или архивохранилища России, Европы или США». И добавляет к экспертной оценке не менее точную метафору: «Камень» действительно стал краеугольным камнем истории русской литературы».
Литературная газета, № 10-11 (6545) (17-03-2016)
Артамонов Владимир
"Время собирать камни"
Благо ли для страны, когда власти предержащие неравнодушны к искусству (не борются с ним или покровительствуют, а выступают его субъектами, служат не только народу, но и музам)? Вопрос дискуссионный и отнюдь не праздный. Вспомним хоть прихожанина храма Мельпомены Нерона – чего стоил римлянам его актёрский бенефис? Возьмём пример из новейшей истории – драматург Вацлав Гавел был избран президентом Чехословакии, но словаки не стали ждать антракта и отделились.
Широк русский человек, вот и отечественные политики кроме амбиций общественных реализуют ещё и свой творческий потенциал. Президентский помощник Сурков пишет тексты для рок-музыкантов и постмодернистскую беллетристику, министр экономического развития Улюкаев опубликовал в «Знамени» поэтическую подборку с прогремевшими стихами о рубле, а нон-фикшен и исторические романы министра культуры Мединского возглавляют рейтинги продаж книжных магазинов.
Читательский суд, как известно, строг, пристрастен да ещё и скор на расправу: высокопоставленным авторам зачастую достаётся не за то, что они проигрывают Флоберу в стиле или злоупотребляют глагольными рифмами, а за партийную ангажированность и служебные промахи. Но тут ничего не поделаешь: и литературовед, бывает, путает графомана с гением.
Случай Михаила Сеславинского – особый. И уверенно добавим: счастливый. Должность у него хоть и ответственная, но уж точно не расстрельная. Руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям – это не глава Центризбиркома, он не курирует сельское хозяйство и не занимается «социалкой».
СМИ – область ответственная, жизненно необходимая и бюджетникам, и креативному классу, но, как и климат, какая есть, глупо на неё жаловаться, тут в принципе на всех не угодишь. Не читаешь до обеда российские газеты – сиди сутками в интернете, не хочешь «Вести недели» – смотри Познера, не нравится про «ментов» и экстрасенсов – знакомься с «Культурой» или экранизациями по «России-1». И, к слову, радио и спутниковые тарелки у нас не глушат.
Но ведь и отдушина у Сеславинского безукоризненная: редкий мракобес попрекнёт госчиновника библиофилией – книжные костры, к счастью, отгорели.
Политик со стажем, Сеславинский и в книжном сообществе отнюдь не новичок, не статусный дилетант, а признанный ветеран библиофильского дела. Книга для него, как и для всякого коллекционера, не только предмет культа, фетиш, желанный трофей, но и испытанная форма досуга,и один из способов познания мира, и, наконец, основа инструментария учёного-историка (Сеславинский – кандидат наук).
Иные к хобби относятся ревниво: как скупые рыцари, чахнут над нажитыми сокровищами, допуская к ним только ценителей-профессионалов и душеприказчиков. Михаила Сеславинского подобные фобии явно не одолевают – он деятельный популяризатор своего увлечения и не единожды выступал составителем тематических изданий.
Новая работа посвящена Осипу Мандельштаму, 125-летие которого недавно отмечалось всей страной. Несмотря на заголовок – «Мой друг…», автор избежал панибратского ревизионизма или адвокатского стремления опровергнуть домыслы других исследователей. Перед читателем не ритуальный венок поэту, не инкрустированный альбом для презентаций на раутах, не избранное из стенограмм заседаний оргкомитета по юбилейным мероприятиям.
Если скептик представляет итог изысканий книголюба как стиснутую обложкой цвета хаки кипу библиотечных формуляров, то впору выдохнуть: ничего подобного, навыки месье Шампольона и дешифратор «Энигма» не потребуются – интеллигентская закваска автора исключает и разговор с читателем на бюрократическом пиджине, и стилевое соперничество с героем книги.
Сеславинский выступает основоположником жанра иллюстрированной библиографии. Термин новый, кто знает, придётся ли он по вкусу коллегам-книжникам. Во всяком случае, при ставке на визуализацию все каноны автором соблюдены. Получилась крепкая «документалка» без седативной наукообразности, ладно оформленная (не глянцевый кич или сановный ампир), с трогательной шёлковой закладкой (ляссе – как их называют профессионалы), привитая от ценового бешенства.
Книга вся состоит из символов, несмотря на то что герой – акмеист. Для тех, кто не вглядывается в книжные форзацы: зря. У Сеславинского и они несут смысловую нагрузку, заполнены не арабесками, а рецензиями на первые сборники Мандельштама, ещё только вступавшего на порог стихотворного олимпа, – неоднократно упоминается дебютный «Камень». Второй пункт теста на внимательность – титульный лист. Не спешите, знаменитой фамилией и отсылкой к юбилею важная информация не исчерпывается. Здесь, возможно, ключ и к автору, и к его произведению – стихотворный девиз-посвящение, принадлежащий перу Михаила Сеславинского:
О, «Камень», «Tristia», «Шары» и «Два трамвая»,
«Вторая книга», «Марка», «Кухня» бытия.
Я воздух мандельштамовский вдыхаю,
Внимая шуму от его ручья.
Этот «список кораблей» лучше всякой аннотации говорит о предстоящем чтении.
В мемуарном эссе, открывающем книгу, Сеславинский рассказывает о своём знакомстве с Мандельштамом: началось всё осенью 1982 года в городе Горьком. Среди прочих любопытных биографических эпизодов есть и история зарождения библиофильского чувства к наследию поэта: «Я рос в типичной советской семье провинциальной интеллигенции. В трёхкомнатной квартире – шесть книжных шкафов; в подарок на день рождения – книги от папы с обязательной дарственной надписью на форзаце. Но сборник Мандельштама у нас в доме отсутствовал. Что же делать?» У юного книгочея ответ на один из вечных русских вопросов нашёлся в филиале областной библиотеки. «В читальном зале я погружался в комплекты «Золотого Руна», «Весов», «Мира искусства» и, конечно же, «Аполлона», который впервые и познакомил меня со стихами Осипа Эмильевича», – вспоминает Сеславинский.
Листая страницы, попадаешь в перформанс, но здесь не герметичная «ярмарка тщеславия» непризнанных гениев, а воссозданный мир Серебряного века, где звучит голос не только Мандельштама, но и его соседей по Парнасу – Ахматовой, Балтрушайтиса, Городецкого и др. Альманахи, сборники, журналы, газеты и автографы из собрания автора – путеводители по этому заповеднику культуры. Здесь лирика Мандельштама становится зримой, силуэты стихов развешаны как картины, вензеля автографов подобны нотам, а выдвинутые каталожные ящички напоминают музыкальные шкатулки.
Сеславинский довёл число экспонируемых артефактов до заветной цифры 125. И конечно, читатель увидит все три издания «Камня» – первой книжки поэта, которая, как поясняет Сеславинский, «не только крайне высоко ценится собирателями поэзии Серебряного века, но и является гордостью любого крупного книго- или архивохранилища России, Европы или США». И добавляет к экспертной оценке не менее точную метафору: «Камень» действительно стал краеугольным камнем истории русской литературы».
Литературная газета, № 10-11 (6545) (17-03-2016)
Артамонов Владимир
"Время собирать камни"